О ХРАМЕ

Этот  храм видит всякий, кто проезжает по дороге из Петербурга в Москву.

Он возвышается на холме прямо по оси шоссе, вливающегося в прямоугольную площадь села. Первый взгляд на храм уже говорит о незаурядном мастерстве его строителя и изучение источников неожиданно открывает авторство одного из известнейших архитекторов барокко - С.И.Чевакинского.

Церковь была сооружена в 1763-1767 гг. на месте старого путевого дворца. Основная сумма на строительство храма была дана императрицей Екатериной II. Восточная часть памятника построена по проекту Чевакинского С.И., колокольня и обращенный к дороге дорический портик, приставленный к старому фасаду, выполнены в отточенных и строгих формах петербургского ампира 1820-х гг. и могут быть связаны с именем В.П.Стасова, много строившего для Новгородской губернии, в которую прежде входило Хотилово.

Великолепный памятник переходного стиля возрождается из небытия Вашими силами и молитвой!

Храни Вас Господи во всех путях Ваших!

"В декабре 1744 г. императрица вместе с молодой четой – наследником престола Петром Фёдоровичем и его юной невестой Екатериной Алексеевной возвращались из Москвы в Санкт-Петербург. Очередная ночёвка планировалась в Хотиловском яму, и здесь давайте предоставим слово будущей Екатерине Великой: «…На пол дороге, в Хотиловском яму, вечером, Великий Князь занемог сидя у меня в комнате... Его увели в его комнату и положили спать. Ночью у него был сильный жар. На другой день, около полудня, мы с матушкой пошли навестить его. Но едва я переступила порог, как Брюмер очутился передо мною и сказал, чтобы я не ходила дальше. Я спросила зачем, и узнала, что у Великого князя показались оспенные пятна. Так как у меня не было оспы, то матушка поспешила увести меня из комнаты. Решено было, что мы с матушкой в тот же день отправимся в Пе­тербург, а великий князь со своею свитою останется в Хотилово. Графиня Румянцова и матушкина камерфрау также остались там, как говорили, ходить за больным. К Императрице, которая опередила нас и была уже в Петербурге послали курьера» (1).

Дополним воспоминания фактами, взятыми из Походного журнала Елизаветы Петровны за декабрь 1744 г. (2).  «20 декабря. Ея Имп. Высочество (Петр Фёдорович. – Е.С.) в Хотиловском яму дневать изволит», а Императрица «20 декабря в 4-ом часу пополудня прибыла с Санкт-Питербурх», преодолев за полторы суток 282 (!) версты. Заметим, что наследник престола с невестой двигались ровно вдвое медленнее. Выехав вместе с императрицей, они к 20 декабря преодолели только половину пути от Москвы до Петербурга. Вероятно, в тот же день к вечеру, то есть 20 декабря из Хотилова в Петербург послали курьера, который прибыл туда в ночь с 22 на 23 декабря. И буквально через несколько часов Елизавета Петровна снова отправляется в путь, хотя после того как она за четверо суток проехала, вернее промчалась, в санях более 700 верст.

Снова читаем Походный журнал: «23 декабря пополудни в 3 часа Е.И.В. изволила шествие иметь из Зимнего Дворца и следовать из СПб в путь, а 25 числа пополуночи во втором часу прибыть изволила в Хотиловский ям, который от Москвы расстоянием в 401 версту, куда по прибытию изволила вступить в старый дворец». Отметим только одно: обратный путь к больному племяннику императрица проделала почти вдвое быстрее (за 35 часов 400 верст), хотя и в Петербург ехала она со скоростью курьера. Сразу же по приезде направляется «в старый (новый уже строился. – Е.С.) дворец», где находились покои заболевшего оспой Петра Фёдоровича.

Будущее России опять становилось туманным и непредсказуемым. Одному Богу ведомо, что творилось на душе у Елизаветы, что передумала она, сколько страстных молитв послала Богу у постели тяжело больного племянника. Неужели всё снова повторяется, как в 1727 году, когда её жених Карл-Август умер, так и не став её мужем. Так неужели юная Фике повторит судьбу её, Елизаветы, и отправится обратно в свой захолустный по сравнению со столичным Санкт-Петербургом Штеттин? Главное дело её жизни, главный дочерний долг – передать престол наследнику Петра I могло рухнуть со смертью Петра Фёдоровича. Не менее свежа, стояла в ее памяти и другая великая потеря, когда 19 января 1730-го от чёрной оспы скончался другой её племянник – внук Петра Алексеевича 14-летний император Петр II Алексеевич.

Ровно месяц пробыла императрица в Хотиловском яму, рядом с больным Петром Фёдоровичем. И все эти дни небольшое новгородское селение оставалось центром Российской империи, приковывая внимание многих царствующих дворов Европы. Сюда шли срочные депеши, приезжали послы и сановники, здесь 40 дней жили десятки человек свиты и обслуживающих императрицу и наследника людей – от повара до лейб-медика. Всех их требовалось накормить, напоить, обеспечить ночлегом – ежедневно требовались тонны продовольствия и фуража.

Но здесь Елизавете Петровне повезло: заботы по обеспечению царской ставки всем необходимым взял на себя Михаил Иванович Сердюков со своим сыном Иваном. Повезло, пусть и в несоизмеримо малом по сравнению с её бедой, в которой на кону стояла судьба Российского престола. Но кто знает? Кто знает, что качнуло весы – ведь так тонка грань между жизнью и смертью, когда борьба идёт с таким всесильным и безжалостным врагом, каким в середине XVIII века считалась оспа (3). И опять «а если бы?». А если бы не случилось рядом Сердюкова?

В Государственном архиве Тверской области сохранилось десять бесценных листочков – переписка, связанная с поставкой продовольствия, фуража, строительных материалов и других грузов из Вышнего Волочка со складов М.И. Сердюкова в Хотиловский ям в декабре 1744 года. (4) Читая их, мы и сегодня, почти через три сотни лет, ощущаем страшное напряжение тех десяти декабрьских дней. 

Представьте себе, небольшое, в десяток домов село, в которое в течение одних суток неожиданно приезжает полсотни человек и среди них наследник престола с невестой, а через несколько дней ещё столько же во главе с императрицей. Сотня народу и полсотни лошадей, а это несколько тонн продовольствия и фуража в день – Сердюков в первый же день поставил в Хотилово 15 возов (около 6 тонн) необходимых грузов. Плюс топливо. Дальше больше: весь народ задерживается в этой деревеньке на целый месяц, причём их число временами увеличивается чуть не вдвое. Практически сразу же началось строительство путевого дворца. Пусть и деревянного – большинство этих сооружений такими тогда и строились, – но строились-то они для императрицы. Стройматериалы и мастера – эти заботы легли тоже на плечи Сердюкова. А кроме того: хлеб, рыба, крупы, водка, сено, овёс, «пушки из Твери»… Правда, истины ради стоит отметить, что рядом наследник и верный помощник во всех делах сын Иван Михайлович.

Кратки, всего в несколько слов, записи в журналах, фиксирующих все дела императрицы, но и по ним можно судить, как протекала болезнь наследника.

В «Журнале банкетном 1745 года за месяц Генварь» всего одна запись: «1 генваря то есть Новый год. Присутствие Ея Императорское Величество (императрица Елизавета Петровна. – Е.С.) и Его Императорское Высочество (наследник престола Пётр Фёдорович. – Е.С.) изволили иметь в Хотиловском яму, а Ея Императорское Высочество (Екатерина Алексеевна. – Е.С.) и Ее Светлость Княгиня Ангальт-Цербтская (мать Екатерины Алексеевны. – Е.С.) изволили быть в СПб. В оный день публичного торжества не имелось». Тяжкая болезнь наследника заставила Елизавету нарушить указ отца – императора Петра I, повелевшего праздновать Новый год «первого Генваря» шумными «маскерадами» и фейерверками. Причина тому – тяжкая, смертельно опасная болезнь наследника престола.

Журнал походный за 1745 г. «Журнал Высочайшего пребывания в Хотиловском яму и шествия в СПб. Месяц Генварь. 1 генваря то есть в Новый год в Хотиловском яму банкета не было, только Ея Императорское Величество соизволила служить Божественную литургию в оного яма церкви Чудотворца Николая. По прибытии во Дворец изволила быть при столе обще с кавалерами в 18 персонах». Вероятно, в Новый год больной почувствовал облегчение. За здравие Петра Фёдоровича шли службы во многих храмах молодой Российской империи. Императрица приглашает на обед 18 высокопоставленных чиновников и гостей. Кто они, 18 приближенных к трону «персон», неизвестно. Информации о них нет ни в Походном, ни в Банкетном журналах Елизаветы Петровны. Кавалер, то есть награжденный орденом, а орденов к 1744 году в России учреждено всего лишь два, Андрея Первозванного и Александра Невского, и награждались ими только высшие военные, придворные и гражданские чины да царственные особы. То есть присутствовала «при столе» российская знать, и в числе, вероятно, немного меньшем, чем при таких же «столах» в столице. Кроме знатных особ при императорской ставке трудилась масса обслуживающего народа да плюс охранявшие царскую ставку лейб-гвардейцы. Так что не пустовали оба путевых дворца – и новопостроенный, в котором встречали Новый год придворные, и старый.

Следующая запись за 5 число: «5 генваря то есть накануне праздника Богоявления Господня в Хотиловском яму в помянутой церкви Ея Императорское Величество изволила служить часы а при том имелось освящение воды а при погружении Святого Креста имелась пальба из пушек, которы пушки привезены были из города Твери». С начала болезни прошло две недели. Лейб-медик уже объявил, что наследник престола будет жить – по этому случаю служился молебен и палили тверские пушки.

«6 генваря то есть в день Богоявления Господня Иордана за отдаленностью реки в оном Хотиловском яму не имелось, только Ея Императорское Величество изволила служить в помянутой церкви литургию, а во Дворце кушать обще с кавалерами». Больной выздоравливал, и теперь оставалось только ждать, пока он окрепнет. 10 января Елизавета Петровна уже позволяет себе после 17 дней неотлучного пребывания около больного племянника «иметь шествие в Тверь: 10 генваря. Пополуночи в 10 часу Ея Императорское Величество изволила шествие иметь из Хотиловского яму во Тверь а оттоле обратно возвратится соизволила 12 числа пополудни в 10-м часу». Наконец лейб-медик дает разрешение на отъезд из Хотилова. «23 генваря. Пополудни в 3-м часу Ея Императорское Величество и Его Императорское Высочество соизволили шествие иметь из Хотиловского яму». Обратный путь в столицу занял трое суток – заметим, что к больному императрица доехала вдвое быстрее.

«26 генваря то есть в воскресенье пополудни в 9 часов Ея Императорское Величество и Его Императорское Высочество изволили прибыть в Санкт-Петербург в Зимний Дворец».

Наследник престола выжил, и ещё до отъезда в столицу Елизавета Петровна в январе 1745 г.  повелевает в память этого события заложить в Хотиловском яму каменный храм. Работы по возведению храма планировалось начать в том же году.

По достоинству оценила императрица немалые хлопоты Михаила Сердюкова «и сына ево Ивана» во время её пребывания в Хотилове. Высочайшим Указом от 1745 года марта 19 дня «пожалован Михаил Сердюков коллежским советником» – согласно Табели о рангах, чин VI класса, соответствующий званию полковника, – а «сын ево Иван Сердюков коллежским асессором» – соответственно чин VIII класса, равный званию капитана. Можно добавить, что право на потомственное дворянство в середине XVIII века имели лица, получившие чин VIII класса. Пожалование же чинов VIII класса купцам случалось в то время весьма и весьма редко." Выдержка из статьи Евгения Ивановича Ступкина – одного из ведущих исследователей Вышневолоцкого края.